Когда однажды утром зимой 1989 года занавески алтаря распахнулись, Аиндра был поражен тем, что увидел. Глаза Шримати Радхарани были свеже нарисованы. Они были невероятные, прекраснее, чем когда-либо. «Кто их нарисовал?» — спросил он пуджари Радхи Шьямасундары — Бхактисиддханту даса.
«Один из брахмачари», — ответил Бхактисиддханта.
Аиндра понял, что что-то не так. Ни один пуджари, ни один художник, которого он когда-либо знал, не смог бы нарисовать глаза Радхарани с такой бхавой или духовным мастерством. «Не может быть», — возразил он. «Кто их нарисовал?»
Бхактисиддханта держался уверенно; он не стал называть источник преображения. Но когда Аиндра продолжал спрашивать, Бхактисиддханта, наконец, раскрыл секрет: известная южноафриканская преданная художница Арча Виграха даси, приехала в Индию для поиска тем своих новых работ, но затем у нее обнаружили рак, и она осталась во Вриндаване, чтобы провести свои последние дни. Она заметила, что храмовые Божества нуждаются в перекраске, и сделала эту работу.
Но тут возникла преграда из-за действующего тогда стандарта, даже в храмах ИСККОН, в Индии женщины не допускались к алтарю. Но Бхактисиддханта, который создал бронзовые барельефы в самадхи-мандире Шрилы Прабхупады и сам был опытным художником, получившим классическое образование в Европе и Америке и успешным коммерческим художником в Нью-Йорке, почувствовал, что Божества заслуживают таланта Арчи Виграхи, и придумал план.
«Я организую для тебя это служение», — сказал он ей, — «но ты должна делать это в полной тайне». Особенно индийцы, а также другие пуджари и многие преданные не одобрили бы, если бы это служение совершала женщина. «Я оставлю ключ от комнаты Божеств на карнизе над дверью. Не приходи раньше 10 часов вечера. К этому времени все, кроме ребят, работающих в ночную смену на круглосуточном киртане, уже должны спать».
«Как же я войду туда, чтобы они меня не заметили?» — спросила она. «Они сидят так близко к двери».
«Я не знаю», — сказал он. «Это сложная задача».
Чуть позже десяти Арча Виграха крутилась возле двери в алтарь, ожидая удобного случая, когда рядом с ней внезапно появился Аиндра. «Вам что-то нужно, матаджи?» — спросил он.
«Нет, нет… спасибо», — ответила она и вышла через боковую дверь храма.
Через некоторое время электричество отключили (это часто случалось), и под покровом темноты Арча Виграха проскользнула обратно в храм, к алтарю, где провела ночь, расписывая лица, руки и стопы Божеств, а затем ускользнула до прихода пуджари к мангала-арати.
Это продолжалось каждую ночь в течение двух недель. В последнюю ночь Арча Виграха нарисовала глаза Шримати Радхарани.
«Где она?» настойчиво спросил Аиндра.
«Прабху, успокойся…»
«Где она?» — упорствовал он. «Если ты не скажешь мне, я узнаю это у кого-нибудь другого». И, узнав, что Арча Виграха остановилась в гостевом доме, он поспешил туда.
Аиндра постучал в дверь Арчи Виграхи, услышал слабое «Войдите» и вошел.
Арча Виграха лежала в постели, заметно слабая, больная.
Аиндра подошел прямо к ее стопам и с почтением коснулся их. «Как ты это сделала?» — спросил он.
«Что сделала?» — ответила она.
«Как ты так нарисовала глаза Радхарани?».
«Я не знаю», — ответила она. «Я просто нарисовала то, что меня вдохновило».
«Откуда ты знаешь, как выглядят глаза Радхарани?».
«Я не знаю, на что они похожи. Я просто нарисовала их по вдохновению».
«Ты нарисовала их именно такими, какими я представляю их каждый день в своих медитациях!»
