За год своего пребывания рядом со Шрилой Прабхупадой я приспособился к его манере пения. Иногда, находясь в своей комнате, я слышал доносившиеся из кабинета Шрилы Прабхупады сладостные звуки фисгармонии. Я знал, что, когда Его Божественная Милость поёт, я могу пригласить к нему всех находившихся неподалеку преданных. Но этим днём никого рядом не оказалось. Я зашёл в его комнату сам и смиренно поклонился. Лишь только я сел — моё сознание наполнил нектар мелодичного бхаджана Шрилы Прабхупады. Он играл на фисгармонии и пел так сладко, что само звучание его голоса трогало даже моё каменное сердце. Затаив дыхание, я сидел, не двигаясь, и слушал, как он поёт. Я очень боялся чем-то отвлечь его, когда он пребывал в таком настроении. Меня поражало, что, неся на себе бремя огромной ответственности, Шрила Прабхупада всегда находил время повторять джапу, петь бхаджаны и читать свои книги.
Через минуту Шрила Прабхупада поднял взгляд от фисгармонии и кивнул мне. Это означало, что я должен взять караталы и подыграть ему. Ещё какое-то время он продолжал петь, а когда закончил, я сказал:
— Шрила Прабхупада, то, как вы ведёте киртаны и поёте бхаджаны, отличается от всего, что мне приходилось слышать.
Он засмеялся и сказал:
— Да, у меня своя манера исполнения.
Я положил его караталы обратно на полку, поклонился и вернулся в комнату для слуг.
